тоже хочу фмоб про дайте и напишу, но хочу песню, фэндом и напишу примерный сценарий клипа, как если бы снимали, упившись, укурившись и с бюджетами спилберга... хочу, но на трезвую голову не возьмусь однако когданибудь же припрусь не совсем трезв главное, не забыть до той поры
надо было продолжать тему боли, крови и садо-мазо а вообще, вот как пришла темка с утра - лошади, бег и даже немного татаро-монголов - так и надо было постить, а не нежности призывать мироздание-то оно все видит и знает и насылает, насылает, насылает
главное. любить свою работу, и тогда она полюбит тебя... нежно
пысы послал крысоласкина туда, откуда не вылезаю вторую ночь. и ей понравилось
глобализация по японски звучмт примерно как Гробаризейсён очень символично, имхо
эт я читаю список литры к диссеру по этосу японской культуры и тихо подыхаю от названий японских трудов Он о мэгуру нихондзин (Японцы, окруженные долгом) Нихондзин ва надзэ ицумо мосивакэнай то омоимас (Почему японцы всегда чувствуют себя виноватыми) Синмэйкакукокугодзитэн (Новый толковый словарь родного языка) Гимурон но мондайтэн (Проблемные вопросы теории долга) Гири то ниндзё нихонтэки синсэй но иккосай (Долг и человеколюбие: размышления о японской ментальности)
а это просто вынесло Нихондзии то энкинхо (Японцы и представления о ближнем дальнем)
и снова бабочка бесконечная история однако назревало очень давно и как бэ системообразующее
в оригинале бабочки одно из наиболее часто упоминаемых в характеристках Айи понятий - duty. по русски - долг, обязательства, обязанности, служба. а в японском есть "гири", которое вообще непонятно что не долг, точно. скорее процесс, чем определение.
и вот по контексту же не duty, не долг, а именно гири. однако в тексте не giri, а именно duty. хотя, когда речь зашла об iki, было именно iki, и даже gei было, которое пришлсь как мастерство. и как быть?
апд: вспомнила, вспомнила, что в голове крутилось - он и гири у пелевина в чапаеве гениально же
читать дальше "Сердюк сочувственно вздохнул, покосился вправо и стал читать книгу, лежащую на коленях у соседа по лавке. Это была затрепанная брошюра, обернутая в газету, на которой было написано шариковой ручкой: «Японский милитаризм». Видимо, брошюра была каким-то полусекретным советским пособием. Бумага была желтой от старости, шрифт странным, в тексте присутствовало множество набранных курсивом японских слов.
"Социальный долг, — прочел Сердюк, — сплетается у них с чувством естественного человеческого долга, рождая пронзительную эмоциональность драмы. Такой долг выражен для японцев в понятиях он и гири, вовсе не ушедших еще в прошлое. Он — это долг благодарности ребенка к родителям, вассала к сюзерену, гражданина к государству. Гири — обязанность, обязательство, требующие от каждого человека действовать в согласии с его положением и местом в обществе. Это также обязанность по отношению к себе самому: соблюдение чести и достоинства своей личности, своего имени. Должно быть готовым принести себя в жертву во имя он и гири, своего рода социального, профессионального и человеческого кодекса поведения".
...
Сердюк огляделся по сторонам. Стены комнаты были обшиты одинаковыми деревянными панелями, и теперь, когда сакэ сняло последствия вчерашнего приступа ностальгии, каждая из них стала казаться дверью, ведущей в неизвестное. Впрочем, одна из панелей, на которой висела гравюра, дверью явно не была. Как и всё в офисе господина Кавабаты, гравюра была странной. Она представляла собой огромный лист бумаги, в центре которого постепенно как бы сгущалась картинка, состоящая из небрежно намеченных, но точных линий. Она изображала нагого мужчину (его фигура была сильно стилизована, но о том, что это мужчина, можно было догадаться по реалистично воспроизведенному половому органу), стоящего на краю обрыва. На шее мужчины висело несколько тяжелых разнокалиберных гирь, в руках было по мечу; его глаза были завязаны белой тряпкой, а под ногами начинался крутой обрыв. Было еще несколько мелких деталей - садящееся в туман солнце, птицы в небе и крыша далекой пагоды, но, несмотря на эти романтические отступления, главным, что оставалось в душе от взгляда на гравюру, была безысходность. - Это наш национальный художник Акэти Мицухидэ, - сказал Кавабата, - тот самый, что отравился недавно рыбой фугу. Как бы вы определили тему этой гравюры? Глаза Сердюка скользнули по изображенному на рисунке человеку, поднявшись от оголенного члена к висящим на груди гирям. - Ну да, конечно, - сказал он неожиданно для себя. - Он и гири. То есть "он" и "гири". Кавабата хлопнул в ладоши и рассмеялся.
самопальная иллюстрация русского же иллюстратора дмитрия скользкого
пока на дерево времени не хватает, чтобы навыки не утратить, квиллю по мелочи коллегам на подарки. сегодня вот сердце одной сваяла и буковку второй. сердце уже унесли, а вот буковку только в четверг дарить криво-косо, зато все на глаз и цвета нравятся. завитушки из гофрокартона такие прикольные
вообще-то я собиралась совсем немного почитать харрисон даже скачала 4 книги каким боком вынесло на днев серебряного водолея? прочитала сиквел с имсом/артуром. артур - фиалка, точнее магнолия завтра продолжу если конечно не сяду читать харрисон
решила разделаться хоть с одним кармическим долгом и сделать таки коллеге рамку для парадного фото ребенка. даже раму уже подобрала и саму коллегу запрягла довезти меня до магазина с красивыми салфетками. и шо? и шо?! магазин оказался закрыт кафкой мою бабушку попрусь завтра с утра однако