[fundrom]

камрады, меня с новой силой проштырили минифики Eleanor K, которые Irmie на ШВ-II перевела. тянет разложить их на составные символы и тайные знаки. а на второй есть особые-особые планы. никто не хочет присоединиться и воскурить на выходных?

тексты, шоб далеко не бегать

Цикл мини-фиков
Автор: Eleanor K.
Перевод: Irmie
Редактор: Lavender Prime

1.
Йоджи /Ая, наручники.

Йоджи танцует в золотистых тенях, отбрасываемых иллюзорным светом уличных фонарей. Проволока вьется вокруг него хлесткими дугами, словно живое существо.
Ая идет к нему, обнажив меч. Свет, отраженный краем лезвия, похож на кровь.
Йоджи улыбается и манит его, изгибаясь. Он движется безо всяких усилий – или так только кажется. Его открытые глаза темны, словно ночное небо.
Ая разрубает проволоку и подходит к нему. Улыбка Йоджи гаснет. Ая шагает вперед, Йоджи отступает.
Инстинкты заставляют Аю взмахнуть мечом, сделав смертельный выпад, инстинкты же заставляют Йоджи вскинуть руки, блокируя удар. Ладони Йоджи обхватывают лезвие, и как бы Ая ни дергал и ни тянул меч, вырвать его он не может.
Он отпускает рукоять и перехватывается за лезвие. Сталь извивается и скручивается, теплая, живая. Оборачивается вокруг его запястий. Стоит лишь шевельнуться и кромка лезвия взрезает кожу.
Йоджи отступает на шаг. В ладони у него остается что-то, взблескивает металл – и оказывается ключом.
– Я не хочу ранить тебя. И не хотел. Никогда, – говорит Йоджи.
– Я должен уйти, – отвечает Ая. По рукам струится кровь, но боли нет. – Моя сестра...
На лице Йоджи печаль. Он кивает на катану, теперь всю изогнувшуюся и ставшую наручниками на Аиных запястьях.
– Ая, этот меч – твой. Не я виноват, что ты не можешь его опустить.
– Ключ... Мне нужен!..
– О, мой ключ не для этого, – говорит Йоджи. Он шагает к Ае, отводит рубашку, обнажая грудь. Ключ как по маслу входит в маленькую замочную скважину прямо над его сердцем.
И Ая закрывает глаза, чувствуя, как тот поворачивается.
А когда открывает, то уже лежит в кровати, один. Он босиком идет к двери и выглядывает в коридор. Темно, но в комнате Йоджи свет по-прежнему горит.


2.
Ая/Йоджи, вариация на темы картины Эшера.


Йоджи сидит на ступеньке, срезая с роз шипы. Над ним, по другой лестнице, поднимается Ая. Вниз головой. Йоджи машет рукой. Ая в ответ не машет. Шип впивается в палец, и Йоджи засовывает его в рот, слизывая кровь.
Он встает, и розы сыплются с его колен, дождем падают вниз, устилая ступеньки. Аска подхватывает одну и машет ему, а потом исчезает в открывшейся двери в полу. Или в потолке.
Йоджи спускается по одной лестнице, поднимается по другой. За ним остается кровавый след, алый, как лепестки роз. Может, это и есть лепестки. Трудно уловить разницу. Вверх и вниз, цветы и кровь, жизнь и смерть.
За столом у стены напротив сидят Оми и Кен. Они о чем-то тихо говорят, и рядом дымятся чашки с кофе, но когда они поднимают их, чтобы отпить, кофе проливается и растекается по полу далеко под ними. Они, похоже, не замечают.
Йоджи заходит в свою ванную и ищет пластырь перевязать палец. Пытаясь приклеить его, видит, что из раны расцветает роза. Секунду смотрит на нее, потом вырывает и роняет на пол. Она падает с металлическим звоном.
Йоджи смотрит на розу, когда звон раздается снова. И снова. Он выскакивает из ванной и бежит вверх по стене, странное чувство, почти паника охватывает его от этого звука.
Далеко внизу, под углом в девяносто градусов, он видит Аю, сражающегося с какой-то тенью. Мечи сходятся со звоном, лязгом и металлическим скрежетом. Йоджи не знает, как попасть к ним. Все лестницы ведут вверх, вниз, в сторону, но всегда, всегда прочь.
– Ая! – кричит он.
Ая поднимает голову и протягивает было к нему руку, но его вынуждают развернуться, чтобы парировать новый удар. Его уже оттеснили к стене.
И Йоджи прыгает.
Он плывет вниз, легкий, словно лепесток. Оказавшись на одном уровне с Аей, вскидывает ладонь в сторону нападавшего, ослепляя его вихрем роз. Одной рукой обхватив Аю за талию, другой он выбрасывает проволоку к ближайшей лестнице и переносит их обоих через пропасть к безопасности.
Ая недовольно хмурится, когда они приземляются на противоположной стене.
– Что? – спрашивает Йоджи.
– Я бы сам справился.
– Это, блядь, мой сон.
– Так я поэтому превратился в принцессу, которую позарез требовалось спасать?
– Я не виноват, что ты проигрывал.
– Я не проигрывал. Я просто разогревался.
Йоджи опускает взгляд и забывает, что собирался сказать.
– Ая? У меня из пальца снова розы текут.
Ая издает какой-то нетерпеливый звук, хватает Йоджи за запястье и целует палец. Полураспустившаяся роза увядает. Вместе с ней исчезает и рана.
– Так лучше? – спрашивает Ая.
Йоджи улыбается ему.
–Лучше во всех смыслах.


3.
Йоджи/Ая, Алиса в стране чудес.

Кринолин Аиного платья колется. Он наклоняется почесать ногу. А когда выпрямляется, перед ним уже стоит Масафуми Такатори, в глазах его плещется безумие.
– Меня уже нет! – говорит он.
– Знаю, – отвечает Ая. – Лично присутствовал при твоей смерти.
– Не угадал! Меня уже нет, потому что я ушел на очень важную встречу. – Из его плеча вырастает щупальце, на кончике которого – карманные часы, и он машет ими у Аи перед носом.
Ая отступает на шаг и разглядывает разнообразные шляпы, разместившиеся у Масафуми на голове. Цилиндр, котелок, кепи и что-то а-ля гребень Кармен.
– Тогда иди. Не смею тебя задерживать. Уж будь так любезен, – добавляет он себе под нос.
Масафуми откланивается, бросив ему на прощанье ковбойскую шляпу. Но она не подходит к платью, поэтому Ая ее выкидывает.
Он поворачивается, высматривая какой-нибудь указатель, направивший бы его на верный путь. Гусеница с лицом Персии машет ему с другой стороны огромного шахматного поля. Он снова поворачивается и видит Манкс, она беспрестанно колет палец застежкой броши, а ветер треплет ее шаль.
– Миссия завтра и миссия вчера, – говорит она. – У меня твердое правило: никаких миссий по сегодням.
– Хоть какое-то разнообразие, – отвечает он.
И снова поворачивается.
Шульдих держит Оми за ноги. Под взглядом Аи, размахнувшись, бьет им по мячику, который, прокатившись пару футов, разворачивается и вперевалку ковыляет к крокетным воротам.
Ая идет к ним, одергивая царапающее кожу платье. Оми поворачивается к нему.
– Ая! Ты должен мне помочь! – он недовольно кривится. – Ежи такие колючие.
Шульдих бросает Оми и неторопливой походкой направляется к Ае.
– Эй, детишки, – кричит он. – Который час?
Ая тянется к катане, но ее нет.
– Шульдих...
Шульдих мерзко скалится.
– Час рубить головы, Фудзимия. – Он вновь подбирает Оми и держит его, как Ая держал бы меч.
– Ну, ну, – произносит новый голос. – Успокойтесь, мальчики.
Ая оглядывается, но рядом больше никого нет. Потом замечает, как в чистом воздухе постепенно становятся видимыми солнечные очки.
– Какого хера... – начинает Шульдих.
Проступают сигарета, светлые волосы. Ая стонет.
– И ты, Кудо?
– Конечно, бэби. Где мне еще быть, кроме как в твоем сне?
Йоджи, наконец, полностью материализуется. Он заходит Ае за спину и проводит ладонями вниз по его ногам, добирается до подола платья. Потом поднимает руки.
Когда юбка задирается до задницы, Ая понимает, что должен что-то сказать, хотя так ему гораздо легче – ничего больше не колет.
– Ты больной, Кудо. Мне на вид лет семь... с половиной.
– А на ощупь далеко не семь.
– С половиной... А, забудь. Как нам отсюда выбраться?
– Это твой сон, бэби. Щелкни три раза каблучками и вели «Несите меня домой».
– Не из той книги.
Йоджи пожимает плечами.
– Хуже не будет.
Шульдих, явно оправившись от удивления, делает выпад Оми, целя Ае в голову.
– Блядь! – Ая уворачивается и перекатывается. – Серебряные башмачки, несите меня домой!
Шульдих попадает, Оми и Ая одновременно хрипят.
– Серебряные башмачки, неси...
– Что?
Ая переворачивается на спину и открывает глаза. Рядом с ним в кровати лежит Йоджи.
– Ты сейчас сказал «Серебряные башмачки, несите меня домой»?
Ая делает глубокий вдох, выдыхает. Больше никакой пиццы на ночь. Никогда и ни за что.
– Нет. Не сказал. – Он коротко целует Йоджи, потому что это безотказно срабатывающая уловка. – Спи.
Йожи усмехается.
– Как-то не хочется, Элли.
– Алиса, – поправляет Ая, не успев толком подумать.
– Кто? – Усмешка Йоджи становится шире.
Ая закрывает лицо ладонями. Он уже точно знает, что это ему будут припоминать до самой смерти.

Конец