Carpe карпа!
Оригинал: Mono no aware
Автор: glitterburn
Фэндом: Онмедзи ("Мастер Инья-Ян", к/ф)
Пейринг: Абэ-но Сэймэй/ Минамото-но Хирамаса
Саммари: в саду Сэймэя одиноко стоит засохшее вишневое дерево. Хиромаса решает помочь ему зацвести снова.
читать дальшеНи один закон природы не имел власти над садом Сэймэя. Летние цветы распускались в нем посреди зимы, слива благоухала круглый год, а хрупкие растения росли буйно, словно сорняки. Как-то раз Хиромаса затеял в саду опись и долго блуждал по нему, запасшись для переписи растений кисточкой, тушью и бумагой из шелковицы. Сопровождала его Мицумуши. Сам же Сэймэй отговорился тем, что не имел к познанию собственного сада никакого интереса, а после не раз выказывал полное неведение, что за растения обитают в нем.
- Тогда зачем тебе сад? - спросил однажды Хиромаса.
Сэймэй ответил ему взглядом, полным изумления:
- Затем, что он есть.
Почти неделю Хиромаса пытался закончить начатое, прежде чем сдался. День за днем он приходил продолжить опись и находил уже отмеченные растения на других местах. Когда Хиромаса пожаловался на странные дела Сэймэю, тот лишь пожал плечами:
- Это же растения.
- Так-то так, но растения не двигаются, Сеймей
- Но они растут, - кротко и учтиво ответил онмедзи. Пожалуй, даже слишком кротко и учтиво.
После этого Хиромаса перестал задаваться ненужными вопросами и предался занятиям, более приличествующим хорошо воспитанному господину с превосходным вкусом: он восседал на веранде Сэймэя, пил саке и восхищался садом, цветущим в любое время года.
В одном из уголков сада, не видном с веранды, возвышалось дерево, что никогда не зеленело и не цвело. Хиромаса заметил его голые черные ветки случайно, когда помогал Сэймэю приводить в порядок садовое святилище.
Стояло позднее лето. Набрав полную охапку огарков, Хиромаса повернулся лицом к солнцу и вдохнул с улыбкой теплый душистый воздух. Взгляд его скользнул по изящным линиям крыши дома и словно нанизался на торчащие зубцы голых ветвей. Странная горечь охватила сердце Хиромасы, почти болезненное ощущение, которому он не мог найти объяснение.
- Сэймэй, - спросил он, кивая в сторону черного силуэта, - что там за дерево?
Замерев на мгновение, Сэймэй продолжил счищать с каменного алтаря потеки воска и ответил, даже не обернувшись:
- Просто дерево.
- Оно как будто мертвое, - с сомнением заметил Хиромаса, хмуро разглядывая голые ветви. - Как оно может быть мертвым? В твоем-то саду, где всюду жизнь. Может оно больно?
- Не знаю.
- Оно выглядит таким грустным и одиноким. Таким беззащитным с этими голыми ветвями.
Хиромаса вздохнул - жалость к дереву заполонила его сердце:
- Разве ты не можешь помочь ему?
Сэймэй бросил раздраженно:
- Это просто дерево.
- Но ты ответственен за него!
Удивленный и немного уязвленный резким тоном друга, Хиромаса сделал несколько шагов в сторону дерева. Обернувшись, он заметил, что Сэймэй наблюдает за ним со странным выражением лица: что-то между нерешительностью и беспокойством.
Хиромаса смягчился:
- Хочешь, я пошлю к смотрителям императорских садов. Говорят, деревья могут впадать в спячку, словно животные на время долгой зимы. Должен быть способ вернуть ему былое здоровье. Только скажи мне, какой оно породы, и я постараюсь узнать, как ему помочь.
- Это сакура, - сказал Сэймэй, - и она мертва.
Быстрыми движениями онмедзи собрал рассыпанные у алтаря ритуальные принадлежности и направился в дом.
Хиромаса посмотрел ему вслед, затем, оглянувшись на сакуру, пробормотал:
- Не думаю, что она мертва.
Но Сэймэй, если даже и слышал его, ничего не ответил.
***
Придя к Сэймэю в следующий раз, Хиромаса решил пойти через сад кружным путем. Перед засохшей сакурой возвышался куст азалии: огромный - Хиромаса никогда не видал таких больших - густо усеянный цветами нежнейших оттенков, настоящее садовое чудо. Но Хиромаса смотрел лишь на голые черные ветви, едва виднеющиеся из-за буйно цветущей азалии.
- Она не мертва, - пробормотал Хиромаса, и отрицание его звучало как обещание. - Она не мертва, Сэймэй.
***
К весне Хиромаса подзабыл о засохшей сакуре, но когда вишневые деревья, высаженные вдоль главных улиц Хэйан-Ке, осыпало цветом, а в Императорских садах разбушевалась цветочная буря, ему снова вспомнился одинокий силуэт, печально чернеющий в саду Сэймэя. Хиромаса заслал слуг к императорским садовникам и, вооруженный многими секретами ухода за вишневыми деревьями, отправился навестить друга.
Сэймэй нашелся на веранде, в окружении кувшина с вином, двух чаш и низкой бронзовой жаровни. На полу, полускрытые раскинувшимися рукавами, валялись в беспорядке десятки писем.
Хиромаса поприветствовал Сэймэя и, устроившись на привычном месте, принялся греть руки. Углядев в жаровне завитки пепла и догорающие на углях обрывки бумаги, он бросил насмешливый взгляд в сторону Сэймэя.
- У тебя цветы на голове, - заметил тот.
- О, спасибо, что сказал.
Хиромаса провел рукой по плоской макушке канмури, встряхнул эи - несколько бледных цветков порхнуло вниз. Поймав их на лету, Хиромаса с улыбкой залюбовался нежными лепестками.
- Налей мне!
С этим возгласом Сэймэй поднял одно из писем - изысканное послание на розовой корейской бумаге, перевязанное зеленой лентой с прикрепленной веточкой цветущей сакуры - и не глядя бросил в жаровню. С цветами и всем прочим.
- Сэймэй! - в изумлении уставился на друга Хиромаса.
- Налей! - лишь повторил Сэймэй.- Небо знает, как мне это нужно.
Почти испуганно наблюдая, как огонь в жаровне пожирает письмо, Хиромаса налил вина в чашу и протянул ее Сэймэю. Тот осушил чашу одним глотком и жестом попросил налить еще.
- Это время года всегда так утомительно , - пробормотал Сэймэй и, залпом выпив вторую чашу, вытащил из-под рукава следующее письмо. На этот раз бумага была китайской, бледно-зеленого оттенка, ленточка - розовой и лишь веточка по-прежнему - цветущей сакуры.
И это письмо Сэймэй, не глядя, бросил в огонь.
- Может, хотя бы одно прочтешь? - не удержался Хиромаса.
- Нет, - Сэймэй взял бронзовые щипцы и помешал угли, - не хочу. Что я там не читал? Из года в год одно и то же. Ужасные стихи с избитыми образами, заверения в вечной любви, приглашения на тайные свидания… - Онмедзи казался непривычно мрачным. - К счастью, такие стихи я получаю только раз в году.
Хиромаса рассмеялся:
- Привязанность женщины столь же мимолетна, как и вишневый цвет.
- Не только женщины.
Смех оборвался кашлем:
- О, вот как.
Очевидно позабавленный такой реакцией, Сэймэй одарил Хиромасу лукавым взглядом:
- Люди так много говорят о любви, но, похоже, предпочитают иметь с ней дело на расстоянии.
- И не только люди, - пробормотал Хиромаса в чашу с вином.
Все еще веселясь, Сэймэй склонил голову:
- Ты никак жалуешься, друг мой?
- Ах, нет, вовсе нет. Сэймэй, - с ласковой улыбкой ответил Хиромаса и поспешил сменить тему. - Ты помнишь, как принц Нарихара писал о цветущей вишне?
- Он написал много стихов, - ответил Сэймэй. В голосе его слышалось непонятное напряжение.
- Посмотрим, смогу ли я вспомнить подходящее. - Хиромаса глотнул вина, покачал чашку в ладонях. - Думаю, это подойдет.
Если б в мире земном
вовсе не было вишен цветущих,
то, быть может, и впрямь
по весне, как всегда, спокойно,
безмятежно осталось бы сердце...
- Да, подойдет, - тихо отозвался Сэймэй и словно оцепенел - застыл неподвижно, с пустыми глазами.
Спустя мгновение Хиромаса осознал причину странного поведения Сэймэя. Догадка пронзила стрелой - Хиромаса выпрямился и так стремительно поставил чашку, что пролил вино на циновки.
- Сэймэй, - с бешено колотящимся сердцем Хиромаса посмотрел в сторону засохшего дерева, хоть с веранды его видно не было, потом перевел взгляд на Сэймэя, читая подтверждение своей догадке в его молчании, - неужели ты сделал это?
Все также не говоря ни слова, Сэймэй поднял глаза и посмотрел на Хиромасу.
- Ты сделал это, - Голос Хиромасы сошел на шепот. - Ты заставил вишню исчезнуть.
На губах, словно впитавших кармин, мелькнула улыбка, слабая, мимолетная. В полном молчании Сэймэй встал и направился в сад.
Хиромаса сидел один какое-то время, а затем сорвался вслед. Сэймэй нашелся сразу. Он стоял около куста азалии и пристально всматривался в чернеющую верхушку сухого дерева. Подойдя так близко, как только осмелился, Хиромаса спросил:
- Разве теперь в твоем сердце покой?
- Нет, - тихо ответил Сэймэй, - а теперь и весны не будет.
- Будет! - Хиромаса подошел еще ближе, поднял руки, словно хотел обнять Сэймэя, но не прикоснулся. Пока рано. - Она не мертва. Я знаю, не мертва.
Сэймэй направил руку на азалию, прошептал несколько слов. С шелестом и дрожью куст свернул пышную листву и бутоны, став обычного размера и открывая путь к сухому дереву позади себя. Шагнув к сакуре, Сэймэй обернулся - глаза его блестели:
- Я пытался, много лет пытался вдохнуть в нее жизнь, снова и снова, но она остается мертвой.
Хиромаса в два шага пересек короткое расстояние между ними и, обхватив Сэймея , развернул его лицом к дереву. Сэймэй замер, словно пойманный испуганный лис, и Хиромаса с неохотой разжал руки.
- Заклинания не просто слова. Это также мысли и действия. Ты сам говорил мне об этом, - сказал Хиромаса. - Позволь мне помочь тебе.
У Сэймэя перехватило дыхание, онемело тело, но спустя удар сердца, он поднял руку и прижал ладонь к дереву. Хиромаса тут же накрыл ее своей ладонью, переплетая пальцы. Ничего не произошло - Хиромаса ощущал лишь смятение Сэймэя.
- Ты должен захотеть жить сам, - горячо шепнул Хиромаса. - Скажи это…
- Живи, - сказал Сэймэй, и Хиромаса почувствовал, как магия толчком проходит сквозь него. Воздух вокруг зазолотился, и повторный всплеск энергий опрокинул Хиромасу на землю.
Когда ему удалось подняться на ноги, засохшая сакура преобразилась. На ветках стремительно наливались свежей зеленью новые ростки. На глазах лопались почки, разворачивались листья, и под конец хлопком распустились цветы, ворвались мерцающим белым облаком в радостную жизнь.
Хиромаса воскликнул с восторгом:
- Ты сделал это!
Сэймэй опустил голову:
- Не я, мы сделали это. - Он поднял голову. На губах его не было улыбки, но глаза сияли. - Спасибо, Хиромаса. Ты и понятия не имеешь.. Я думал, она мертва, навсегда. Я думал…
Сэймэй запнулся, словно слова покинул его, негромко вскрикнул в досаде и, резко развернувшись, поспешил к дому.
Хиромаса усмехнулся и, бережно отломив веточку цветущей вишни, пошел вслед за Сэймеем.
Примечания:
Моно-но аварэ - яп. 物の哀れ, «печальное очарование вещей» Читать в Википедии
Канмури - ранговый головной убор японской придворной аристократии.
Эи - "хвост" канмури
см. канмури
Аривара-но Нарихира (在原 業平 825 — 9 июля 880) - выдающийся японский поэт и художник, принц по происхождению. Читать в Википедии.
Стихотворение дано в переводе А. Долина
Автор: glitterburn
Фэндом: Онмедзи ("Мастер Инья-Ян", к/ф)
Пейринг: Абэ-но Сэймэй/ Минамото-но Хирамаса
Саммари: в саду Сэймэя одиноко стоит засохшее вишневое дерево. Хиромаса решает помочь ему зацвести снова.
Моно-но аварэ
читать дальшеНи один закон природы не имел власти над садом Сэймэя. Летние цветы распускались в нем посреди зимы, слива благоухала круглый год, а хрупкие растения росли буйно, словно сорняки. Как-то раз Хиромаса затеял в саду опись и долго блуждал по нему, запасшись для переписи растений кисточкой, тушью и бумагой из шелковицы. Сопровождала его Мицумуши. Сам же Сэймэй отговорился тем, что не имел к познанию собственного сада никакого интереса, а после не раз выказывал полное неведение, что за растения обитают в нем.
- Тогда зачем тебе сад? - спросил однажды Хиромаса.
Сэймэй ответил ему взглядом, полным изумления:
- Затем, что он есть.
Почти неделю Хиромаса пытался закончить начатое, прежде чем сдался. День за днем он приходил продолжить опись и находил уже отмеченные растения на других местах. Когда Хиромаса пожаловался на странные дела Сэймэю, тот лишь пожал плечами:
- Это же растения.
- Так-то так, но растения не двигаются, Сеймей
- Но они растут, - кротко и учтиво ответил онмедзи. Пожалуй, даже слишком кротко и учтиво.
После этого Хиромаса перестал задаваться ненужными вопросами и предался занятиям, более приличествующим хорошо воспитанному господину с превосходным вкусом: он восседал на веранде Сэймэя, пил саке и восхищался садом, цветущим в любое время года.
В одном из уголков сада, не видном с веранды, возвышалось дерево, что никогда не зеленело и не цвело. Хиромаса заметил его голые черные ветки случайно, когда помогал Сэймэю приводить в порядок садовое святилище.
Стояло позднее лето. Набрав полную охапку огарков, Хиромаса повернулся лицом к солнцу и вдохнул с улыбкой теплый душистый воздух. Взгляд его скользнул по изящным линиям крыши дома и словно нанизался на торчащие зубцы голых ветвей. Странная горечь охватила сердце Хиромасы, почти болезненное ощущение, которому он не мог найти объяснение.
- Сэймэй, - спросил он, кивая в сторону черного силуэта, - что там за дерево?
Замерев на мгновение, Сэймэй продолжил счищать с каменного алтаря потеки воска и ответил, даже не обернувшись:
- Просто дерево.
- Оно как будто мертвое, - с сомнением заметил Хиромаса, хмуро разглядывая голые ветви. - Как оно может быть мертвым? В твоем-то саду, где всюду жизнь. Может оно больно?
- Не знаю.
- Оно выглядит таким грустным и одиноким. Таким беззащитным с этими голыми ветвями.
Хиромаса вздохнул - жалость к дереву заполонила его сердце:
- Разве ты не можешь помочь ему?
Сэймэй бросил раздраженно:
- Это просто дерево.
- Но ты ответственен за него!
Удивленный и немного уязвленный резким тоном друга, Хиромаса сделал несколько шагов в сторону дерева. Обернувшись, он заметил, что Сэймэй наблюдает за ним со странным выражением лица: что-то между нерешительностью и беспокойством.
Хиромаса смягчился:
- Хочешь, я пошлю к смотрителям императорских садов. Говорят, деревья могут впадать в спячку, словно животные на время долгой зимы. Должен быть способ вернуть ему былое здоровье. Только скажи мне, какой оно породы, и я постараюсь узнать, как ему помочь.
- Это сакура, - сказал Сэймэй, - и она мертва.
Быстрыми движениями онмедзи собрал рассыпанные у алтаря ритуальные принадлежности и направился в дом.
Хиромаса посмотрел ему вслед, затем, оглянувшись на сакуру, пробормотал:
- Не думаю, что она мертва.
Но Сэймэй, если даже и слышал его, ничего не ответил.
***
Придя к Сэймэю в следующий раз, Хиромаса решил пойти через сад кружным путем. Перед засохшей сакурой возвышался куст азалии: огромный - Хиромаса никогда не видал таких больших - густо усеянный цветами нежнейших оттенков, настоящее садовое чудо. Но Хиромаса смотрел лишь на голые черные ветви, едва виднеющиеся из-за буйно цветущей азалии.
- Она не мертва, - пробормотал Хиромаса, и отрицание его звучало как обещание. - Она не мертва, Сэймэй.
***
К весне Хиромаса подзабыл о засохшей сакуре, но когда вишневые деревья, высаженные вдоль главных улиц Хэйан-Ке, осыпало цветом, а в Императорских садах разбушевалась цветочная буря, ему снова вспомнился одинокий силуэт, печально чернеющий в саду Сэймэя. Хиромаса заслал слуг к императорским садовникам и, вооруженный многими секретами ухода за вишневыми деревьями, отправился навестить друга.
Сэймэй нашелся на веранде, в окружении кувшина с вином, двух чаш и низкой бронзовой жаровни. На полу, полускрытые раскинувшимися рукавами, валялись в беспорядке десятки писем.
Хиромаса поприветствовал Сэймэя и, устроившись на привычном месте, принялся греть руки. Углядев в жаровне завитки пепла и догорающие на углях обрывки бумаги, он бросил насмешливый взгляд в сторону Сэймэя.
- У тебя цветы на голове, - заметил тот.
- О, спасибо, что сказал.
Хиромаса провел рукой по плоской макушке канмури, встряхнул эи - несколько бледных цветков порхнуло вниз. Поймав их на лету, Хиромаса с улыбкой залюбовался нежными лепестками.
- Налей мне!
С этим возгласом Сэймэй поднял одно из писем - изысканное послание на розовой корейской бумаге, перевязанное зеленой лентой с прикрепленной веточкой цветущей сакуры - и не глядя бросил в жаровню. С цветами и всем прочим.
- Сэймэй! - в изумлении уставился на друга Хиромаса.
- Налей! - лишь повторил Сэймэй.- Небо знает, как мне это нужно.
Почти испуганно наблюдая, как огонь в жаровне пожирает письмо, Хиромаса налил вина в чашу и протянул ее Сэймэю. Тот осушил чашу одним глотком и жестом попросил налить еще.
- Это время года всегда так утомительно , - пробормотал Сэймэй и, залпом выпив вторую чашу, вытащил из-под рукава следующее письмо. На этот раз бумага была китайской, бледно-зеленого оттенка, ленточка - розовой и лишь веточка по-прежнему - цветущей сакуры.
И это письмо Сэймэй, не глядя, бросил в огонь.
- Может, хотя бы одно прочтешь? - не удержался Хиромаса.
- Нет, - Сэймэй взял бронзовые щипцы и помешал угли, - не хочу. Что я там не читал? Из года в год одно и то же. Ужасные стихи с избитыми образами, заверения в вечной любви, приглашения на тайные свидания… - Онмедзи казался непривычно мрачным. - К счастью, такие стихи я получаю только раз в году.
Хиромаса рассмеялся:
- Привязанность женщины столь же мимолетна, как и вишневый цвет.
- Не только женщины.
Смех оборвался кашлем:
- О, вот как.
Очевидно позабавленный такой реакцией, Сэймэй одарил Хиромасу лукавым взглядом:
- Люди так много говорят о любви, но, похоже, предпочитают иметь с ней дело на расстоянии.
- И не только люди, - пробормотал Хиромаса в чашу с вином.
Все еще веселясь, Сэймэй склонил голову:
- Ты никак жалуешься, друг мой?
- Ах, нет, вовсе нет. Сэймэй, - с ласковой улыбкой ответил Хиромаса и поспешил сменить тему. - Ты помнишь, как принц Нарихара писал о цветущей вишне?
- Он написал много стихов, - ответил Сэймэй. В голосе его слышалось непонятное напряжение.
- Посмотрим, смогу ли я вспомнить подходящее. - Хиромаса глотнул вина, покачал чашку в ладонях. - Думаю, это подойдет.
Если б в мире земном
вовсе не было вишен цветущих,
то, быть может, и впрямь
по весне, как всегда, спокойно,
безмятежно осталось бы сердце...
- Да, подойдет, - тихо отозвался Сэймэй и словно оцепенел - застыл неподвижно, с пустыми глазами.
Спустя мгновение Хиромаса осознал причину странного поведения Сэймэя. Догадка пронзила стрелой - Хиромаса выпрямился и так стремительно поставил чашку, что пролил вино на циновки.
- Сэймэй, - с бешено колотящимся сердцем Хиромаса посмотрел в сторону засохшего дерева, хоть с веранды его видно не было, потом перевел взгляд на Сэймэя, читая подтверждение своей догадке в его молчании, - неужели ты сделал это?
Все также не говоря ни слова, Сэймэй поднял глаза и посмотрел на Хиромасу.
- Ты сделал это, - Голос Хиромасы сошел на шепот. - Ты заставил вишню исчезнуть.
На губах, словно впитавших кармин, мелькнула улыбка, слабая, мимолетная. В полном молчании Сэймэй встал и направился в сад.
Хиромаса сидел один какое-то время, а затем сорвался вслед. Сэймэй нашелся сразу. Он стоял около куста азалии и пристально всматривался в чернеющую верхушку сухого дерева. Подойдя так близко, как только осмелился, Хиромаса спросил:
- Разве теперь в твоем сердце покой?
- Нет, - тихо ответил Сэймэй, - а теперь и весны не будет.
- Будет! - Хиромаса подошел еще ближе, поднял руки, словно хотел обнять Сэймэя, но не прикоснулся. Пока рано. - Она не мертва. Я знаю, не мертва.
Сэймэй направил руку на азалию, прошептал несколько слов. С шелестом и дрожью куст свернул пышную листву и бутоны, став обычного размера и открывая путь к сухому дереву позади себя. Шагнув к сакуре, Сэймэй обернулся - глаза его блестели:
- Я пытался, много лет пытался вдохнуть в нее жизнь, снова и снова, но она остается мертвой.
Хиромаса в два шага пересек короткое расстояние между ними и, обхватив Сэймея , развернул его лицом к дереву. Сэймэй замер, словно пойманный испуганный лис, и Хиромаса с неохотой разжал руки.
- Заклинания не просто слова. Это также мысли и действия. Ты сам говорил мне об этом, - сказал Хиромаса. - Позволь мне помочь тебе.
У Сэймэя перехватило дыхание, онемело тело, но спустя удар сердца, он поднял руку и прижал ладонь к дереву. Хиромаса тут же накрыл ее своей ладонью, переплетая пальцы. Ничего не произошло - Хиромаса ощущал лишь смятение Сэймэя.
- Ты должен захотеть жить сам, - горячо шепнул Хиромаса. - Скажи это…
- Живи, - сказал Сэймэй, и Хиромаса почувствовал, как магия толчком проходит сквозь него. Воздух вокруг зазолотился, и повторный всплеск энергий опрокинул Хиромасу на землю.
Когда ему удалось подняться на ноги, засохшая сакура преобразилась. На ветках стремительно наливались свежей зеленью новые ростки. На глазах лопались почки, разворачивались листья, и под конец хлопком распустились цветы, ворвались мерцающим белым облаком в радостную жизнь.
Хиромаса воскликнул с восторгом:
- Ты сделал это!
Сэймэй опустил голову:
- Не я, мы сделали это. - Он поднял голову. На губах его не было улыбки, но глаза сияли. - Спасибо, Хиромаса. Ты и понятия не имеешь.. Я думал, она мертва, навсегда. Я думал…
Сэймэй запнулся, словно слова покинул его, негромко вскрикнул в досаде и, резко развернувшись, поспешил к дому.
Хиромаса усмехнулся и, бережно отломив веточку цветущей вишни, пошел вслед за Сэймеем.
Примечания:
Моно-но аварэ - яп. 物の哀れ, «печальное очарование вещей» Читать в Википедии
Канмури - ранговый головной убор японской придворной аристократии.
Эи - "хвост" канмури
см. канмури
Аривара-но Нарихира (在原 業平 825 — 9 июля 880) - выдающийся японский поэт и художник, принц по происхождению. Читать в Википедии.
Стихотворение дано в переводе А. Долина